
Мы подумали, и я решил выкладывать некоторые результаты переводов Сартровских текстов. Разумеется весь перевод требует некоторого комментария. Тексты переводятся с английского, что в свою очередь накладывает... английский значимо более убогий язык, чем французский. Это не говоря о том, что Сартровский язык сам по себе не является легким, не только для чтения, но и для понимания. Свой отпечаток, в частности накладыват поспешность написания текстов в позднем периоде, вызванная, в частности, злоупотреблением амфетаминами. Вполне возможно, что отдельно я напишу комментарии к текстам, благо меня постоянно обвиняют в сартрообазности, не только по стилю мышления, но и по поведнию:))
Критика Диалектического Разума
Введение
1 Диалектический монизм
Все, что мы установили в «Проблемах Метода», следует из нашего фундаментального согласия с историческим материализмом. Но пока мы представляем это согласие просто как один из выборов среди других, мы не достигнем ничего, и наши заключения останутся гипотетическими. Я предложил определенные методологические правила; но они не могут быть действенными, фактически они не могут даже обсуждаться, пока материалистическая диалектика не признается верной. Должно быть доказано, что отрицание отрицания может быть подтверждением, что конфликты – в пределах человека или группы – движущая сила Истории, что каждый момент это серия постижений на основе исходного момента, хотя и нередуцируемый к этому, что История непрерывная тотализация тотализации, и так далее, прежде, чем могут быть схвачены детали аналитико-синтетического и регрессивно-прогрессивного метода.
Но эти принципы не могут считаться само собой разумеющимся; действительно большинство антропологов отклонил бы их. Конечно, детерминизм позитивистов - обязательно форма материализма: безотносительно его предмета, наделяет его особенностями механической материальности, инерцией и внешней причинностью. Но это обычное отклонение реинтериоризации различных моментов в синтетической прогрессии. Там, где мы видим развитие общности в единичном процессе, позитивисты попытаются показать несколько независимых, внешних факторов, из которых вытекают рассматриваемое событие. То, что отклоняют позитивисты, - монизм интерпретации. Возьмите, например, превосходного историка Жоржа Лефевра(Georges Lefebvre). Он критикует Жареса (Jaures) за то, что тот утверждает, что видит единство процесса в событиях 1789 года. Как показывает Жарес(Jaures) [1], 1789 был простым случаем. Причиной Революции было созревание власти буржуазии, а результатом - легализация той власти. Но теперь известно, что Революция 1789, как определенный случай, требовала действительно неправильного и непредсказуемого набора непосредственных причин: финансовый кризис, усугубившийся войной в Америке; безработица, вызванная коммерческим соглашением 1786 года и войной на Дальнем Востоке; и, наконец, высокие цены и нужда, вызванные плохим урожаем 1788 и указом 1787, который опустошил зернохранилища [2].
Что касается основных причин, Лефевр подчеркивает факт, что без неудавшейся аристократической революции, которая началась в 1787, буржуазная революция была невозможна. Он заключает: «восстание революционного класса - не обязательно единственная причина его победы; ни неизбежность победы, ни потребность приводит к насилию. В этом случае, Революция была начата теми, кого она должна была уничтожить, а не теми, кто получал прибыль от этого, и... нет никакой причины предположить, что великие короли не сдерживали развитие аристократии в восемнадцатом столетии» [3].
Я не хочу анализировать этот текст, по крайней мере, в настоящее время. Конечно, Лефевр может быть прав, сказав, что интерпретация Жареса упрощена, что единство исторического процесса более неоднозначно, «более поливалентно», чем он говорит – по крайней мере, в его происхождении. Можно было пробовать найти единство несоизмеримых причин в более широком синтезе, показать, что некомпетентность королей восемнадцатого столетия была эффектом на столько, на сколько причина, и т.д., открывать вновь округлости, и показывать, как шанс интегрированный в метод «обратной связи», являются моментами Истории, и это немедленно включается в целое до такой степени, что оказывается проявлением предвидения для всего, и т.д. Но это упускает суть. Это даже не демонстрация того, что такие синтезы возможны, но доказательство, что они необходимы: не в любом частном случае, но в целом, что ученый должен принять, в каждом случае и на каждом уровне, обобщенное отношение к своему предмету.
Стоит помнить, что антропологи никогда не отвергают диалектический метод абсолютно. Даже Лефевр не формулирует общую критику каждой попытки тотализации. Напротив, в его знаменитых лекциях по французской Революции он, как диалектик, приблизился к взаимосвязи между Ассамблеей, Коммуной и различными группами граждан, от 1-го Августа к Сентябрьской Резне; он показал «Первый Террор» единстве тотализации. Но Лефевр отказался принять отношения суммирования последовательно. В ответ на наши вопросы, он без сомнения сказал бы, что История не есть общность, что она повинуется разнообразным законам, что событие может произойти по чисто случайному совпадению независимых факторов, и которые могут, в свою очередь, развиться согласно суммированию специфичных для этого схем. Короче говоря, Лефевр сказал бы, что он отклоняет монизм, не потому что это - монизм, но потому что он кажется ему априорным.
Аналогичная позиция сформировалась и в других отраслях знания. Социолог Джорджес Гервич очень точно описал это как диалектический гиперэмпиризм [4]. Этот неопозитивизм, который отвергает все априорное; ни исключительное обращение к аналитическому разуму, ни безоговорочный выбор диалектического разума не может быть оправдан рационально. Мы должны принять объект, как он есть, и позволить ему свободно развивать на наших глазах, не предопределяя, с какими типами рациональности мы столкнемся в наших исследованиях. Сам объект диктует метод, манеру подхода. Гервич называет свой гиперэмпиризм «диалектическим», но это едва имеет смысл, так как все, что он подразумевает - объект (социальные факты) предстают в исследовании диалектическими. Таким образом, его диалектизм самостоятельно эмпирическое заключение. Это означает, что попытка устанавливать тотализованные движения, взаимосвязь условий – или, как Гервич весьма правильно выразился, взаимность «перспектив» – и т.д., основывается на предыдущих исследованиях и подтверждается сейчас. Обобщая это отношение, каждый, я думаю, мог бы говорить о неопозитивизме, который теперь обнаруживает в данной области антропологии диалектическое поле, поле аналитического детерминизма, и, если случай требует, другие типы рациональности [5].
В рамках эмпирической антропологии это недоверие к a priori совершенно оправдано. Я показал в «Проблемах Метода», что это является необходимым, если живой Марксизм включает в себя дисциплины, которые до настоящего времени оставались внешними. Однако, независимо от того, что можно сказать по этому поводу, данное объединение должно состоять в обнаружении ниже классического детерминизма специфических «полей», их диалектической связи с целым или, там где мы имеем дело с процессами, диалектический характер которых уже признан, в раскрытии этой региональной диалектически как выражения более глубокого движения тотализации. В наконец, это означает, что мы еще раз сталкиваемся с необходимостью установить диалектику, как универсальный метод, и как всеобщий закон антропологии. И в итоге требование марксистов установить их метод a priori: какие бы отношения ни были исследованы, их не будет достаточно для основания диалектического материализма. Такая экстраполяция – то есть, бесконечно бесконечная экстраполяция – радикально отличается от научной индукции.
1 Jean Jaures, Histoire de la revolution francaise, Paris1901-4 и 1922-4.
2 Etudes sur Revolution francaise, Paris 1954, p. 247
3 Ibid.
4 Georges Gurvitch, “Hyper-Empirisme dialectique”, Cahiers Internationaux de Sociologie XV, 1953.
5 Теоретический психоанализ одновременно использует детерминизм, диалектическу и "парадокс" в Кьеркегоровском смысле слова. Амбивалентность, например, не может быть рассмотрена как противоречие или, точнее, как кьеркегоровская двусмысленность. Данный путь использования понятий, склоняет думать о реальном противоречии взаимопроникающими терминами или, другими словами, противоречие без противоречий. По моему мнению, психоаналитикам не хватает противоречия, по крайней мере, в определенных отношениях (имеется диалектический конфликт между Оно, Я и Сверх-Я). Не смотря на это они сконструировали рациональность и то, что можно было бы назвать логикой двусмысленности, к ужасу бедного Кьеркегора. Это не Аристотелевской логика (потому что, выражая связь между фактами и отношениями, трансцендентными друг другу, сталкивает их вновь, и борьба друг против друга, и потому что в последнем анализе, применимо к неврозам, то есть круговое бытие); но эта логика также не является полностью Гегелевской, так как больше озабочена взаимосвязью условий, а не тотализацией. Однако, в пределах данной логики, отдельное действие выражение замкнутости условий и индивидуальной истории, анализируемый субъект переживаний, - истинное единство. Однако, правда данного бытия - пассивность, по крайней мере в "классическом" психоанализе. Это едва ли, затрагивает тот факт, что фрейдисты аналитики приписывали большую и большую важность функциям Эго. Простой факт, что Анна Фейд (следя за множеством других [психоаналитиков]) может именовать данные функции «защитными механизмами» - след работы Эго, как априорной инертности. Таким же образом физика говорит о "силах" и о "работе", не покидая ландшафта экстериорности.